— Нам нужно о многом поговорить, Ви.

Его губы сжались в полоску. Он стиснул их ещё сильнее, пока Джейн терпеливо ждала ответа. Наконец, он сказал:

— Состояние Пэйн не изменилось. Прошла всего неделя…

— Не о ней. А том, что произошло в ту ночь, когда ты был один в городе.

Сейчас он откинулся назад, на подушки, сомкнув ладони на твёрдом прессе. В приглушённом свете жёсткие мускулы и вены на его шее отбрасывали резкие тени.

— Ты обвиняешь меня в том, что я был с другой? Я думал, мы разобрались с этим.

— Перестань отклоняться от темы. — Она упрямо посмотрела на него. — А если ищешь сражения, вперёд, найди себе пару лессеров.

Другого мужчину её ответный наезд спровоцировал бы на открытый спор с последующим драматизмом.

Вместо этого, Вишес повернулся к ней с улыбкой.

— Слушаю тебя.

— Скорее, это я слушаю тебя.

Сексуальный огонь, до боли знакомый Джейн, но который она не видела на протяжении всей прошлой недели, вновь зажёгся во взгляде Вишеса, когда он перевернулся к ней лицом. Потом его веки опустились, и Ви посмотрел на её груди под простой футболкой Хэйнс [49] , в которой она уснула.

Она отвернула лицо, но, тем не менее, расплылась в улыбке. Отношения между ними были очень натянутыми и напряжёнными. Это казалось нормальным.

— Ты не отвлечёшь меня.

Когда его тело выпустило волну жара, её супруг протянул руку и провёл пальцем по её плечу. А потом он приоткрыл рот, и показавшиеся клыки стали ещё длиннее, когда он облизнул губы.

Простыня, укрывавшая его, каким-то образом начала сползать с рельефного живота. Ниже. Ещё ниже. Это фокус его руки, обтянутой перчаткой. И с каждым обнажаемым дюймом Джейн становилось труднее смотреть куда-либо ещё. Он остановился прежде, чем показалась крепкая эрекция, продемонстрировав при этом адское шоу: татуировки вокруг паха растягивались и возвращались в первоначальное состояние, когда он вращал бёдрами.

— Вишес…

— Что?

Рука в перчатке нырнула под чёрный атлас, и Джейн не нужно было лицезреть это собственными глазами, чтобы знать, что он обхватил себя: то, что Ви выгнулся всем телом, сказало Джейн всё, что ей нужно было знать. Это, и то, как он прикусил нижнюю губу.

— Джейн…

— Что?

— Ты собираешься просто смотреть, не так ли?

Боже, она вспомнила, как впервые увидела в его подобном состоянии, растянувшегося на кровати, возбуждённого, на грани. Она обтирала его губкой, а Ви читал её, словно открытую книгу: как бы ей не хотелось признаваться, но она отчаянно жаждала увидеть, как он кончит.

И она убедилась в этом.

Чувствуя, что сама пылает, она склонилась над Вишесом, так, что её губы почти касались его.

— А ты всё ещё уклоняешься от…

Его свободная рука с молниеносной скоростью взмыла вверх и обхватила её затылок, удерживая девушку на месте. И его мощь прокатилась по телу Джейн, прямо до её бёдер.

— Да. — Он скользнул кончиком языка по губе Джейн. — Но мы сможем поговорить после. Ты знаешь, я никогда не лгу.

— Я думала, речь шла о том, что… ты никогда не ошибаешься.

— Ну, и это тоже. — Он низко зарычал. — И прямо сейчас… мы нуждаемся в этом.

Последняя реплика была произнесена без страсти в голосе, со всей серьёзностью, которую она должна была услышать. И, кто бы мог подумать, Ви был прав. Они топтались на месте на протяжении последних семи дней, делая осторожные шаги, избегая наземной мины в центре их отношений. Подобное соединение — кожа к коже — поможет им восстановить близость и ощутить слова, которые должны быть высказанными.

— Так что ты скажешь? — прошептал Ви.

— Чего ты ждёшь?

Он рассмеялась, низко и довольно, мускулы на его предплечье напрягались и расслаблялись, когда он начал ласкать себя.

— Джейн, стяни простынь.

Хриплый приказ был предельно ясен для неё. Как и всегда.

— Сделай это, Джейн. Наблюдай за мной.

Она положила руку на его грудь и направилась ниже, чувствуя ладонью его рёбра, твёрдые кубики пресса, слушая шипенье, вырывавшееся, когда Вишес резко выдыхал воздух сквозь зубы. Подняв простынь, Джейн жёстко сглотнула, заметив головку члена в его хватке с единственной кристальной слезинкой на вершине.

Когда она потянулась к нему, Вишес обхватил её запястье, отстраняя.

— Смотри на меня, Джейн… — раздался стон. — Но не касайся.

Сукин сын. Она ненавидела, когда он так поступал. И всё же любила.

Не отпуская её запястье, Вишес продолжил ласкать свою эрекцию рукой, обтянутой перчаткой, его тело явило изумительное зрелище, когда он подобрал нужный ритм. Свет от свечи превратил само действо в некое таинство, но, с другой стороны… с Ви не могло быть иначе. Джейн никогда не знала, чего ожидать от него, и не просто по причине его божественной природы. Всё время он был сексом на грани, с резкими углами, хитрый, сложный, требовательный.

И Джейн понимала, что сейчас лицезрела лишь малую его часть.

В его тайном лабиринте были пещеры намного глубже, те, в которых Джейн никогда не бывала и, может, не побывает никогда.

— Джейн, — сказал он резко. — О чём бы ты сейчас не думала — выбрось это из головы… оставайся со мной, здесь и сейчас.

Она закрыла глаза. Она знала, за кого выходила замуж, какого человека полюбила. Давно, когда она связала себя с ним на целую вечность, она была прекрасно осведомлена о мужчинах, женщинах и том, как именно он спал с ними. Она просто не могла представить, что это его прошлое встанет между ними…

— Я ни с кем не был. — Его голос был сильным и уверенным. — В ту ночь. Клянусь.

Внезапно он стал размытым из-за пелены слёз в глазах Джейн.

— Мне так жаль, — хрипло сказала она. — Я должна была услышать это. Я доверяю тебе, честно, но я…

— Шшш… всё нормально. — Протянув руку в перчатке, он смахнул слезинку с щеки Джейн. — Всё хорошо. Почему ты не спросила, что происходило со мной?

— Это неправильно.

— Нет, это я поступаю неправильно. — Он сделал глубокий вдох. — Всю прошлую неделю я пытался выдавить из себя нужные слова. Мне ненавистно это дерьмо, но я не знал, что, чёрт возьми, сказать, не ухудшив при этом ситуацию до ещё более напряжённой.

На каком-то уровне Джейн была удивлена испытываемому состраданию и пониманию. Они оба были очень независимыми личностями, именно поэтому их отношения хорошо сложились: он был замкнут, а Джейн не особо нуждалась в эмоциональной поддержке, и обычно это уравнение решалось легко.

Однако, не на этой неделе.

— Мне тоже жаль, — пробормотал он. — Хотел бы я быть другим мужчиной.

Каким-то образом Джейн поняла, что он говорил не только о своей скрытной натуре.

— Нет ничего, о чём бы ты не смог поговорить со мной, Ви. — Получив в ответ лишь «хмм», она продолжила: — Сейчас тебя одолевает колоссальный стресс. Я знаю это. И сделаю всё, чтобы помочь тебе.

— Я люблю тебя.

— Ты должен был поговорить со мной. Единственная тактика, которая гарантированно ведёт в никуда — это молчание.

— Знаю. Но я словно смотрю в тёмную комнату. Я хочу всё рассказать тебе, но не могу… я не могу увидеть там, что чувствую.

Она верила в это… и распознала его переживания как нечто, с чем жертвы жёсткого обращения в детстве вынуждены были бороться в своей взрослой жизни. Механизм выживания, который помог им всё пережить, — это компартментализация: когда всё становится чересчур сложным для восприятия, они разделяют свои внутренние Я и прячут эмоции далеко, вглубь себя.

Опасность, естественно, усиливала постоянно возрастающее давление.

По крайней мере, лёд между ними тронулся. И сейчас они пребывали в тихом, отчасти безмятежном пространстве.

По своему собственному желанию взгляд Джейн переместился на эрекцию, которая лежала на его животе, достигая самого пупка. Внезапно ей захотелось его так сильно, что она не могла выразить словами это желание.

— Возьми меня, Джейн, — прорычал он. — Делай со мной всё, что пожелаешь.