Наведавшись к раковине, Мэнни натянул перчатки, сел на пол и потянулся к бутылке лидокаина [69] .

Большой, Блондинистый и Истекающий кровью остановил его.

— Не думай о боли, Док. Зашей меня и займись моими братьями… им оно пригодится больше, чем мне. Я бы сам о себе позаботился, но Джейн не позволит.

Мэнни замешкался.

— Ты бы сам себя зашил?

— Делал это на протяжении десятилетий, больше, чем ты живёшь, Док.

Мэнни покачал головой и пробормотал на выдохе:

— Прости, здоровяк. Я не стану подвергаться риску, если ты вдруг дёрнешься, когда я буду работать над твоей течью.

— Док…

Мэнни направил шприц прямо на изумительно красивое лицо пациента.

— Заткнись и ляг. Тебя следует вырубить для этого, так что не парься… Будет ещё время, чтобы поиграть в героя.

Очередная пауза.

— Окей-окей, Док. Не кипятись. Просто заштопай… и помоги остальным.

Было сложно не уважать преданность парня.

Работая быстро, Мэнни заморозил область настолько хорошо, как смог, воткнув иглу в плоть в месте, регулирующем кровообращение. Господи, он будто вернулся в медицинский колледж и, непонятным образом, работа оживила его больше, чем операции, проведённые в последнее время.

Это… была реальность со звуком, включённым на порядок выше. И будь он проклят, если ему не нравилось музыкальное сопровождение.

Схватив пачку чистых полотенец, он запихнул их под ногу и сполоснул рану. Когда его пациент зашипел и напрягся, Мэнни сказал:

— Тише, здоровяк. Мы просто её промываем.

— Без… проблем.

Чёрта с два без проблем, и Мэнни жалел, что не смог сделать больше в плане обезболивания, но на это не было времени. Ещё нужно разобраться с открытыми переломами: зафиксировать. Перейти к следующему.

Когда кто-то застонал, а слева раздался очередной поток проклятий, Мэнни позаботился о мелком порезе артерии; потом зашил мускулы и перешёл на фасцию и кожу.

— Ты хорошо справляешься, — пробормотал он, заметив сжатые кулаки с побелевшими костяшками.

— Не беспокойся обо мне.

— Да-да… о твоих братьях. — Мэнни замер на долю секунды. — Ты хорош, парень, ты знаешь это?

— К чёрту… — Воин улыбнулся, сверкнув клыками. — Я… идеален.

На этом парень закрыл глаза и откинулся назад, его подбородок так напрягся, что мужчина вряд ли смог бы глотать.

Мэнни действовал так быстро, как только мог, не жертвуя при этом качеством. Протерев линию в шестьдесят швов марлей, он услышал вскрик Джейн.

Повернув голову, он выдохнул:

— Гребаный ад.

В дверном проёме смотровой комнаты, муж Джейн лежал в руках Ред Сокса, и выглядел он так, будто его переехала машина: кожа парня побледнела, глаза закатились, и… чёрт… его валенок… ботинок… смотрел в противоположную сторону.

Мэнни крикнул медсестре:

— Ты можешь забинтовать? — Посмотрев на своего пациента, он сказал: — Я должен взглянуть на…

— Иди. — Парень хлопнул его по плечу. — И спасибо, Док. Я это не забуду.

Подойдя к новоприбывшему, Мэнни гадал, позволит ли бородатый зубоскал прооперировать его. Потому что эта нога выглядела полностью разрушенной даже в противоположном конце гребаной комнаты.

Вишес потерял сознание и пришёл в себя к тому времени, как Бутч внёс его в смотровую. Дует колена и его бедра приносил адскую боль, переполнявшие ощущения лишали его сил и мыслительных процессов.

Но не он один был в плохом состоянии. С трудом протискиваясь в дверной проём, Бутч ударил голову Ви об косяк.

— Мать твою!

— Чёрт… прости.

— Капля… в море, — выдохнул Ви, когда висок взорвался болью, которая гармонировала с акапеллой «Welcome to the Jungle» [70] .

Чтобы отгородится от адского концерта, он открыл глаза, надеясь отвлечься.

Джейн было подле него, держа в руке в окровавленной перчатке хирургическую иглу, её волосы были убраны назад ободком.

— Не она, — простонал он. — Не… она…

Медики-профессионалы не должны лечить своих любимых; это прямая формула к несчастью. Если колено или бедро были повреждены навечно, он не хотел, чтобы это осталось на совести Джейн. Бог знал, им и так хватало проблем.

Мэнни встал рядом с его шеллан.

— Тогда я твой единственный вариант. Прошу любить и жаловать.

Вишес закатил глаза. Великолепно. Отличный выбор.

— Ты согласен? — спросил человек. — Или предпочтёшь подумать, пока твои суставы не срастутся, как у фламинго? Ну, или на ноге разовьётся гангрена, и она отвалиться к чертям собачьим?

— Ну, это ли… не… маркетинговый ход.

— И твой ответ…?

— Окей. Да.

— На стол его.

Бутч аккуратно уложил его, но даже со всеми предосторожностями Ви почти вырвало на них обоих из-за перераспределения веса.

— Ублюдок… — Когда ругань слетела с его губ, над ним возникло лицо хирурга. — Без возражений, Манелло… ты не хочешь… находиться так близко ко мне…

— Хочешь заехать мне? Окей, но подожди, пока я не разберусь с твоей ногой.

— Нет, меня… тошнит.

Манелло покачал головой.

— Мне нужно болеутоляющее. Принесите Демеро…

— Только не Демерол, — сказали Ви и Джейн в унисон.

Глаза Ви метнулись в её сторону. Она была в другом конце комнаты и, склонившись над животом Блэя, зашивала серьёзный разрез. Руки двигались уверенно, и её работа была идеальной, всё свидетельствовало о высоком профессиональном уровне. Но по её щекам текли слёзы.

Со стоном он уставился на люстру над головой.

— Морфий сойдёт? — Спросил Манелло, разрезая рукав косухи Ви. — И можешь не строить из себя крутого. Последнее, что мне нужно, — это чтобы ты рычал, пока я занимаюсь делом.

В этот раз Джейн промолчала, ответил лишь Ви.

— Ага. Понял.

Когда шприц наполнили, перед мордой хирурга возник Бутч. Даже будучи выведенным из строя после вдыхания, он был смертельно серьёзен, когда заговорил:

— Мне не стоит говорить, чтобы ты не заигрывал с моим парнем. Верно?

Хирург оторвался от иглы с бутылочкой.

— В данный момент у меня на уме не секс, спасибо великодушное. Но даже если и так, я чертовски уверен, что не тронул бы его. Так что вместо того, чтобы париться о том, кого я имею, сделал бы нам всем одолжение и помылся. От тебя воняет.

Бутч моргнул. Потом слегка улыбнулся.

— А у тебя есть яйца.

— И сделаны они из меди. Большие, как церковные колокола.

Следующее, что почувствовал Ви, это как что-то прохладное коснулось сгиба его руки; затем последовал укол, и вскоре после этого он пустился в маленькое путешествие, его тело превратилось в ватный шарик, лёгкий и воздушный. Время от времени сквозь действие морфия пробивалась боль, поднимаясь по животу и вверх, к сердцу. Но она не имела никакого отношения к тому, что делал Манелло с его ранением: Ви не мог оторвать взгляда от своей женщины, пока она оказывала помощь его братьям.

Сквозь размытое стекло его зрения он наблюдал, как Джейн закончила с Блэем и взялась за Тормента. Он не слышал, что она говорила, потому что уши плохо работали, но Блэй был, очевидно, благодарен за помощь, а Торменту стало легче от одного её присутствия. Время от времени Манелло спрашивал её о чём-нибудь, Элена отвлекала её вопросами, или Тор морщился, а она останавливалась, чтобы успокоить его.

Это её жизнь, не так ли? Это лечение, эта погоня за мастерством, эта твёрдая привязанность к её пациентам.

Долг определял её сущность, не так ли?

И наблюдая за ней сейчас, он переосмыслил то, что произошло между ней и его сестрой. Если бы Пэйн сгоряча захотела лишить себя жизни, Джейн без сомнений попыталась бы остановить её. Но когда стало бы очевидно, что она не сможет…

Внезапно, будто она почувствовала его взгляд, глаза Джейн метнулись к нему. Они были столь мрачными, что он едва ли мог определить их цвет. Она мгновенно потеряла телесную форму, будто он вытянул из неё всякое желание к жизни.